Подразумевается, что профессиональные критики пишут рецензии на фильмы и книги, объективно разбирая плюсы и минусы всех составляющих. А вот любители могут себе позволить просто вылить свои впечатления в текст отзыва. К чему я обо всём этом пишу? К тому, что ниже я собираюсь написать в том числе о том, мимо чего проходили или, по крайней мере, не делали выраженного акцента авторы встретившихся мне рецензий и отзывов. Ничего с этим поделать не могу, потому что так вижу.
читать дальше– Сын мой, неужели ты думаешь, что разрешить все мучительные вопросы можно лишь с помощью любви?
– Но Иисус учил любви.
– За это он и погиб. Как это ни печально, мы не можем не считаться с политикой.
В описании книги и в большинстве отзывов сказано об описанной Сюсаку Эндо разнице между христианским, буддистским и синтоистским образом мысли. Книга, действительно, в том числе об этом, но не только. Если бы где-то на экваторе книги меня спросили бы о чём же она, я бы ответил, что японский писатель, которого сравнивали и сравнивают с Грэмом Грином, написал роман, обличающий лицемерие, охватывающее все страны и культуры во все времена. Потому что лицемерят здесь все! Вообще все! Ладно, не будем максималистами. Не все, но почти все персонажи так или иначе, рано или поздно проходят путём лжи, притворства и манипуляции во имя каких-то своих скрытых целей.
Японский князь решает разрешить распространение христианства в своих владениях, но только потому, что такой жест доброй воли якобы позволит ему торговать с Новой Испанией, нынешней Мексикой. Миссионер Веласко проявляет инициативу отплыть в Новую Испанию, чтобы свидетельствовать перед земляками за Японию и японцев, но мотивация швыряет его от благих побуждений, в силу которых он печётся за возможность евангельской проповеди среди язычников Страны Восходящего Солнца, к питаемому зовом крови предков-завоевателей, честолюбивому желанию стать епископом всея Японии. Посланные передать испанскому королю послание от Его светлости князя, четверо самураев низкого звания отправляются в путь и терпят все лишения исключительно ради того, чтобы впоследствии им вернули отобранные когда-то у предков земли. Монашеские ордена иезуитов и францисканцев, к которым как раз относится Веласко, ставят друг другу палки в колёса не столько в силу разногласий о том, когда и как лучше нести слово Божье в упрямой, своевольной, жестокой Японии, сколько для того, чтобы повысить свою репутацию в глазах короля с Папой Римским и, естественно, получить с этого выгоду. Испанцы распространяют цивилизацию проповедью о любви и милосердии Христовом под аккомпанемент рёва огня и лязга меча, оскорбляя взглядами, в которых явно читается тоже презрение, какое обильно изливается на коренные народы южноамериканского континента, ценящих своё достоинство превыше всего самураев. Самураи, в конце концов, принимают отвратительное им христианство, но только затем, чтобы не провалить порученную миссию и всё-таки вернуть себе земли предков. И, естественно, лицемерят все встретившиеся им чиновники, вельможи и святые отцы, оказывающие посланникам далёкой восточной страны то радушный приём, то плохо сдерживаемое презрение.
И нет, я ни в коем случае не хочу сказать, что книга плохая, а персонажи отвратительны. Наоборот, книга отличная и стоит внимания, а персонажи живые, реалистичные и несмотря на прокурорский тон предыдущего абзаца вовсе не одним миром мазаны. И в то время, как одни говорили красивые слова, но действовали во имя банальной алчности, другие маневрировали во имя благих побуждений, от которых позже не ушли, а наоборот утвердились, третьи же были вынуждены лгать и притворяться, потому что только так они могли оставаться верными суровым, призывающим к сохранению достоинства принципам.
При этом никого из четверых самураев я упрекнуть не могу, потому что понимаю и уважаю принципиальность японской культуры, а вот с миссионером Веласко было непросто! Конечно, проевшая все конфессии мировых религий ржа карьеризма, не стала для меня открытием, но всё же постоянно мечтавший о положении в сан епископа, молящий, размышляющий и скорбящий об этом, даже гневающийся на Бога в силу того, что нет у него ещё заветных полномочий Веласко со всеми его вроде бы благими намерениями, мягко говоря, очень мягко говоря, раздражал и вызывал смесь чувств из сожаления с отвращением.
Потому что такой была вся Его жизнь, – уверенно ответил бывший монах и, опустив глаза, повторил, будто говорил сам с собой: – Такой была вся Его жизнь. Он ни разу не посетил домов гордецов и богатеев. Он входил лишь в неприглядные, жалкие, бедные лачуги. Но сейчас епископы и священники в этой стране – гордецы и богатеи. Они стали не теми людьми, которые Ему нужны.
Но стоит только перевалить за две трети книги, как всё становится иначе. Большая политика вместе с большой торговлей начинают действовать, попутно раскрывая перед миссионером и японскими посланниками часть своих карт. Результатом становится своеобразное отделение зёрен от плевел, проведение чёткой черты, по одному сторону от которой те, кто сделал свой выбор в пользу алчности, жестокости и лжи мира сего, а по другую пусть и не идеальные, но всё же ещё не прогнившие и не убившие свою совесть люди. И чем дальше, тем больше жернова политики и торговли пытаются перемолоть в пыль ставших лишними на этом свете из-за своих вроде бы совершенно разных и в тоже время единых в сути своей убеждений. Но вместо пыли из-под жерновов вытекает струйка крови, чудесным образом превращаясь во всё более и более чистое подобие того самого родника, что забил из скалы.
Раскаленный диск солнца, поросшая кактусами и агавами пустыня, стада коз, поля, возделываемые индейцами. Неужели он и в самом деле видел все это? Может быть, приснилось? И он до сих пор видит этот сон?
А есть в этом мире хоть что-нибудь, кроме цинизма, беспринципности, ненасытности безжалостной политики и бизнеса? Конечно! Мир огромен, необъятен, одновременно красив и ужасен, а главное, что человеческой жизни не хватит, чтобы увидеть все чудеса во всех концах земли. Да-да, «Самурай» — это ещё и книга о большом, экзотичном для отечественного читателя путешествии!
Возможно, ошибаюсь, но одна только тема миссионеров в Японии уже достаточно экзотична, потому что в основном писали и снимали об ангельски добрых, скромных, самоотверженных или дьявольски жестоких, полных самомнения вместе с корыстью миссионерах в Африке и Южной с Северной Америках. Истории же о распространении христианства в далёкой восточной стране, где цветет сакура, были и остаются на периферии. А как насчёт путешествия испанского миссионера вместе с четырьмя самураями и их слугами через океаны и пустыни сначала в Новую Испанию, нынешнюю Мексику, затем в Европу, в самое сердце Испании, в Мадрид, оттуда в Рим и, наконец, обратно?
Из еле-еле выживающей на скудной почве японской деревушки в заливаемые штормовыми волнами каюты первого построенного в Стране Восходящего Солнца по указаниям европейских корабелов судна, предназначенного специально для океанского плавания. Из неохватных взглядом, выжигаемых солнцем южноамериканских пустынь в убогие, полные страха и старательно сдерживаемого гнева индейские деревушки, а затем в поместья вельмож и в центр католического мира, поражающий великолепием собор святого Петра в городе-государстве Ватикане! По моему не так уж и много писателей решались на описание такого масштабного и разнообразного путешествия, к тому же ещё и основанного на реальном, семилетнем странствии с дипломатической миссией самурая Хасэкура Цунэнага.
Так о чём всё-таки эта книга? О разнице мироощущения христиан и приверженцев буддизма и синтоизма? Нет, читателям не стоит опасаться, что богословские диалоги и рассуждения заведут их неведомо куда. Потому что всё намного проще, чем кажется. «Самурай» — это книга о том, как самые благие идеи превращаются в один из краеугольных камней, а также очень и очень действенный инструмент умножения, укрепления и удержания циничной, прагматичной власти, которая на самом деле не стремится ни к чему из того, о чём в своё время говорил «жалкий, худой, пригвождённый к кресту человек с опущенной головой».
Это книга о солдатах Христа, миссионерах, у большинства из которых те же стремление, что у политиков и торговцев, когда руководимое по-настоящему благими намерениями меньшинство подчас путает проповедь с цитированием прописных истин и заученных библейских цитат. Ещё роман Сюсаку Эндо о тех суровых, не терпящих компромиссов принципах, что позволяют держащемуся их человеку сохранять присутствие духа и достоинство, но в тоже время душат так необходимые порой простые человеческие чувства. И, наконец, «Самурай» рассказывает о тех бедах, нищете, поражении, позоре и одиночестве, разделяющих с концами одних, но объединяющих других.